читать дальше Едва Альбер Пенселе повис на крюкв от люстры, как открылась дверь и в комнату, приветливо здороваясь, вошел черный человечек. Висевший задушевно выругался и в знак негодования задрыгал в воздухе ногами. Ничуть не смутившись таким приемом, чериый человечек положил на кровать объемистый сафьяновый портфель, котелок, зонтик и сивые перчатки. У него было помятое бледное лицо, прямой и грустный взгляд голубятника и бородавка на подбородке. Он не торопясь влез на табурет и перерезал веревку. Тело Альбера Пенселе рухнуло на пол с шумом устраивающейся на отдых коровы. После чего черный человечек поправил манжеты и сказал: - Меня зовут Фостен Вантр. Вы забыли запереть Дверь. Альбер Пенселе не ответил, потому что считал себя мертвым. Обеспокоенный этим молчанием, черный человечек извлек из портфеля бутылку рома, веер, нюхательную соль, губку и принялся воскрешать несчастного. Он делал это точными скупыми движениями, сгибался, распрямлялся, проворачивался, и слышно было только сухое потрескивание его суставов, словно в комнате грызли сухари. Он напевал: - На море, спокойном море... на-на... Альбер Пенселе открыл глаза и глубоко вздохнул: - Что вы здесь делаете? - Возвращаю вас к жизни, - ответил Фостен Вантр. - Не ваша забота. - Вы рассуждаете как дитя. Пропустите лучше стаканчик, хорошая штука. Альбер Пенселе приподнял голову, втянул глоток и сплюнул на пол: - Я ко всему потерял вкус. Если бы вы только знали... - Знаю. Все знаю. Знаю, что вам двадцать пять, что у вас ни положения, ни будущего, ни семьи, ни любовницы и последние девять месяцев вы не вносите плату за комнату. - Замолчите! - простонал Альбер Пенселе. - Я слежу за вами уже несколько недель. Я послал вам проспект: "Отчаявшиеся, превратите свое отчаяние в деньги. За всеми сведениями обращаться к г-ну Фостену Вантру, улица Орельен Ломбер, 17". Почему вы не откликнулись? - Я не думал, что это всерьез. - Ох!.. Все вы одинаковы! Слушайте, я пришел предложить вам способ заработать деньги и обеспечить себе безбедную старость. - Так спать хочется, - пробормотал Альбер Пенселе. Фостен Вантр нетерпеливо пощелкал пальцами: - Минутку! Сначала выслушайте меня. Вы, конечно, слыхали о профессоре Отто Дюпоне? - Он-ортопед? - В некотором роде. Только он исправляет не ко" вечности, а характеры. - В таком случае нет, не слышал. - Клиника профессора Отто Дюпона известна во всем мире. Он применяет в ней собственный метод лечения, предназначенный для изменения и моделирования характеров. Например, робкий человек говорит:. "Хочу стать властным". Укол. Десять дней покоя. И вот наш приятель возвращается домой с диктаторскими замашками площадного оратора. Психическая ортопедия - дело молодое, щекотливое. Малейшая ошибка может повлечь за собой неизмеримые катастрофы. Поэтому, прежде чем делать уколы клиентам, профессор Дюпон проверяет эффективность своих лекарств на сотрудниках, которых мы называем "испытателями характеров". Их около двадцати. Но поскольку с каждым днем клиентура становится все больше, я получил приказ нанять еще несколько сотрудников. Я сразу же подумал о вас. Условия превосходные. Стол, обслуживание, парк для прогулок, изысканное общество коллег. Жалованье королевское. Через два года вы можете нас покинуть и до конца жизни будете получать пенсию в соответствии со служебным стажем. Фостен Вантр передохнул и с наслаждением сглотнул слюну. - Ну-с, молодой человек, - продолжая он. - Вы в раздумьи?! - Если так выгодно работать на вас, тогда почему вам сложно вербовать подопытных кроликов? - Испытателей характеров? Но ведь не всякий подходит! Необходимы определенные физические данные. Сопротивляемость. Кристально чистая нравственность. Гармоничное физическое развитие, психическая уравновешенность, первоклассный ум! Все те качества, которыми вы так щедро наделены. Читайте договор! Подпишитесь внизу, слева. Но поторопитесь. Мне сообщили о верном самоубийстве около площади Бастилии. Он уже затыкал бутылку с ромом и по-матерински заботливо укладывал свое снаряжение. Альбер Пенселе посмотрел на крюк в потолке, на гербовую бумагу контракта и пожал плечами: - Либо это, либо петля! - Хорошо сказано, - провозгласил Фостен Вантр, протягивая ему руку. Альбер Пепселе положил листок на пол и устало расписался. - Будьте готовы завтра к девяти утра. За вами пришлют машину. Перед уходом я оплачу ваш счет ва комнату. Когда он вышел, Альбер Пенселе бросился на постель, и его сейчас же охватил тяжелый, полный видений сон. Он бредет по пыльной дороге к оранжевому свету, который мерцает вдалеке. Через каждые три та га он теряет часть самого себя. Палец, губу, веко, "Лишь бы продержаться до конца!"-думает он, Внезапно он оборачивается и видит Фостена Вантра, который рысцой семенит за ним с сафьяновым портфелем под мышкой. Через каждые несколько шагов ои наклоняется, чтобы подобрать кусок его плоти, и приговаривает: "Ням-ням! Хорошенький палец! Нямням! Чудесное веко!" "Остановитесь! Остановитесь!" - кричит Альбер Пенселе. Но тот только головой качает: "По какому праву? Вы же сами подписали, не так ли? Ням-ням! Замечательное ухо!" Когда Альбер Пенселе проснулся, то заметил, что плакал в подушку, Клиника профессора Отто Дюпона находилась под Парижем. Большое прямоугольное здание, все из окон и балконов, возвышалось посреди парка, аллеи которого своей замысловатостью не уступали бухгалтерской подписи. В тени высоких деревьев прятались шезлонги для выздоравливающих, они отдыхали здесь, предаваясь размышлениям о последних глубинных толчках своей личности. Флигель испытателей характеров, трехэтажный розового кирпича дом с нарядным подъездом, находился за главным корпусом. Коридоры в нем были устланы линолеумом спокойного синего цвета. На каждой двери имелась табличка: "Раздражительный", "Задумчивый", "Добродушный", "Любитель литературы и искусств", ниже следовала дата последнего укола с указанием: "Не использовать до..." Справа от двери висела небольшая грифельная дсска с отметками дежурного врача: "Состояние удовлетворительное", или "Необходимы исправления", или "Отрицательный результат". Медсестра показала Альберу Пенселе его комнату. Голые стены, походная кровать, книжный шкаф. - После испытания мы, разумеется, меняем подборку книг, - сказала она. - Каждому характеру свое чтение. Профессор просит вас быть готовым через час. Профессор Отто Дюпон принял Альбера Пенселе за массивным письменным столом величиной по меньшей мере с римский саркофаг, ощетинившимся телефонами, диктофонами, сигнальными лампочками на эбонитовых панелях, компьютерами и самопишущими ручками с выдвижными перьями. Стопки книг с ослепительно белыми обрезами каннибальски скалились по обеим его сторонам. И еще была лампа на коварно изогнутой ножке, освещавшая гигиеническим светом лицо хозяина. Цвет лица у него был свежим, взгляд приветливым, усов профессор не носил. - Вы испытатель 14? - спросил он Альбера Пенселе. - Таков номер на двери моей комнаты... - Он останется за вами. Садитесь. Посмотрим ваше дело. Двадцать пять лет. Пороки: не имеется. Альбер Пенселе счел за лучшее скромно опустить глаза. - Характер: обычный. Реакция "зед": обычная. Умственное развитие: обычное. Культурный уровень: обычный. Сексуальные комплексы: обычные. Превосходно! Превосходно! Вы как раз такой человек, как мне нужно. - Весьма польщен, - выдавил Альбер Пенселе. - Сегодня я впрысну вам сыворотку неограниченной самоуверенности с оттенком горделивости и едва заметным налетом мистицизма. Это очень сложный раствор, я составил его впервые, по заказу одного политика. После укола вы отдыхаете десять дней. Потом я пробую на вас сыворотку мечтательности. Затем... - Так значит мой характер будет меняться каждые десять дней? - Приблизительно. - Но это чудовищно! - Вы ошибаетесь. Любой из ваших коллег подтвердит, что эти превращения совершенно безболезненны. - И так в течение двух лет? - Даже больше, если вы пожелаете. А вы, безусловно, сами захотите этого. Обновляя свою натуру, вы увеличиваете свои жизненные возможности. Вы проживете тридцать-тридцать пять жизней в год, тогда как другие вам подобные живут лишь одну, да и то, что это за жизнь!.. К тому же вы хотели убить себя, правда! А люди убивают себя, когда не могут вынести своего положения, самих себя... - Да. - Вот я вам и предлагаю перестать быть самим собой. Вы должны быть удовлетворены. Альберу Пенселе было как то не по себе. "А если я сойду с ума? - думал он. - А если опыт окажется неудачным и я умру?" Умирать ему расхотелось. Но профессор уже встал и сдвинул в сторону замаскированную в стене дверь. Альбер Пенселе последовал за ним в белое, как молочный магазин, помещение. Там пахло аптекой и жженой резиной. На стенах висели полки, уставленные склянками с разноцветными жидкостями. Посреди комнаты на мраморной стойке теснилась целая армия колб, пробирок, перегонных аппаратов и змеевиков. И на всем этом лабораторном стекле разбивался и дробился оконный свет. В стеклянном пузыре яростно булькала какая-то зеленоватая жидкость с сиреневым отливом. " Фостен Вантр в очках электросварщика наблюдал за ее кипением. - Все готово? - спросил профессор Дюпон. Белый, как стенка, помощник отделился от задника и принес в изъеденных кислотой пальцах крохотную пробирку, заткнутую ватным тампоном. Профессор посмотрел ее на свет и прищелкнул языком: - Думаю, надо бы немного разбавить. Ну, увидим по результату. Регистрационный номер 14, спустите брюки, друг мой. Повернитесь ко мне спиной. Не напрягайтесь. Альбер Пенселе, носом в стенку, подставил свой голый зад под неизвестную хирургическую операцию. По лицу его крупными каплями стекал пот. Сзади, за спиной, позвякивали неизвестные инструменты. Звон иголки, падающей в металлическую коробку, вздох вытаскиваемой пробки, жалобное всхлипывание крапа. Потом приближающиеся шаги. Горячее дыхание в затылок. Запах юфти. Осторожное касание влажного комка ваты. Он закрыл глаза. Сжал челюсти, готовясь к раздирающей боли. Легкий укол в ягодицу заставил его вздрогнуть. Он ожидал продолжения. - Все! - сказал Отто Дюпон. - Вы свободны. - А?.. - Вы ожидали, что я вас на кол посажу, что ли? Через десять-пятнадцать минут вы почувствуете эффект. Вы смените индивидуальность, как змея кожу. Вы обретете волю, трезвость рассудка и веру в себя, которых вам так не хватало. - Благодарю вас, - сказал Альбер Пенселе. Он осторожно выпрямился, привел в порядок одежду и в сопровождении Фостена Вантра покинул комнату. По парку Альбер Пенселе шел очень медленно, наблюдая за рождением в себе новой личности. Подобно беременной женщине, он старательно избегал резких движений, боясь оступиться или упасть, чтобы как-нибудь ненароком не уничтожить новое существо, которое росло в нем. Чувствует ли он что-нибудь? Нет, пока ничего. А сейчас? По-прежнему нич."го. Может быть, только легкое головокружение, слабую тошноту, страх, радостное ожидание рождения. Кем станет он завтра? Через час? Ощутит ли переход? Пожалеет ли о своем прошлом? О самом себе? Чем больше он размышлял, тем грустнее ему становилось. Ему казалось, что он присутствует на проводах: уезжает его лучший друг, уезжает навсегда, друг со множеством недостатков, ничтожный и безвольный, не очень добрый, не совсем искренний, но все равно - славный парень. Он думал о старой одежде, поношенной, привычной, с которой так трудно расстаться, он думал о тихом очаровании грязных пригородов, которое не покидает вас до конца жизни. Ои растроганно думал о своей судьбе. Он оплакивал собственную гибель. Лучше было умереть, чем становиться кем-то другим. И для чего все это, господи? Жалкие деньги, отдых на свежем воздухе? И это плата за измену? А если он не захочет меняться? Если он предпочтет остаться самим собой? Легкое жжение в ягодице вернуло его к действительности. Он повернул к Фостену Вантру искаженное гневом и решимостью лицо: - Вы, вакцинный повар, меня накололи! - закричал он. - Но я вас предупреждаю, что завтра же оставлю эту лавочку! Я донесу полиции о вашей торговле экспериментальным мясом! Я засажу вас обоих, вас и вашего милейшего Отто, пока вы меня не изрешетили! И нечего скалиться, а то дух выпущу! - Боже! - воскликнул- Фостен Вантр. - Доза окавалась слишком велика. Он поднес к губам маленький серебряный свисток. - Чего это вы? - спросил Альбер Пенселе. - Ничего-ничего, дорогой друг. Продолжим нашу прогулку. Видите тех двух молодых особ? Это тоже испытательницы характеров. Регистрационные номера 1-бис и 5-бис, если не ошибаюсь. Женщины носят у нас частицу "бис". - Та, что справа, мне нравится, - заявил Альбер Пенселе. - Не возьмете ли на себя труд... Но ему не удалось закончить. Двое молодчиков, прибежавшие на свисток Фостена Вантра, схватили его. - К профессору, - распорядился Фостен Вантр. - Передадите, что необходимо срочное исправление. Альбер Пенселе отбивался, как одержимый, кричал, плевался, кусался. Профессор Отто Дюпон приказал привязать его к стулу и сделал ему новый укол, в двух сантиметрах от прежнего. - Извините, - сказал профессор. - Не всегда сразу удается нащупать заказанный характер. Издержки производства. Как вы себя чувствуете? - Хорошо, - ответил Альбер Пенселе. - Но я пе хочу, чтобы ко мне прикасались. Я вернусь в комнату самостоятельно. В полураскрытой двери показался Фостен Вантр. - Ну вот, - сказал он. - Вот мы и успокоились. Пенселе пожал плечами. Он чувствовал себя спокойным, сильным, уверенным. Он ощутил зуд от желания приказывать, приказывать неважно что, безразлично кому. - Я хочу цветов в свою комнату, - произнес он. Собственный голос доставил ему удовольствие. Он был звучным, мужественным. - Думаю, на этот раз мы попали в точку, - сказал профессор Дюпон Фостену Вантру. Один из самых моих удачных опытов. Адьбер Пенселе испытывал некоторую гордость от того, что вызвал восхищение обоих специалистов. - Уберите веревки, - сказал он. Когда его освободили, он поднялся и подал профессору руку. - До свидания, номер 14, - отозвался тот. - Увидимся через десять дней. Внезапная тоска пронзила сердце Пенселе. - Как это через десять дней? - Ну, конечно, чтобы сделать из вас мечтателя. - Но я не желаю! Вот еще! Мне и так прекрасно - Он стукнул кулаком по столу. Отто Дюпон ничего не ответил. И регистрационный номер 14 торжественно удалился, размахивая руками и печатая шаг по плиткам. На следующий день номер 14 проснулся поздно, надел коричневый халат и больничную шапочку и спустился в сад. От парка, по которому прогуливались клиенты, сад для испытателей отделяла легкая ограда. Альбер Пенселе устроился под дубом с книгой на коленях. Воздух был теплым. В зеленой листве дрожали солнечные пятна. Он скоро задремал, книга выскользнула из рук. Звонкий смех разбудил его. Он открыл глаза. В нескольких шагах сидели и оживленно разговаривали две вчерашние дамы. Альбер Пенселе приветствовал их снятием шапочки. Они кивнули ему. Неожиданно более молодая заговорила: - Вы - новый испытатель? - Да, мадам. - Мадемуазель. - Простите... - А что в вас сегодня? - Что во мне? - Ну, какой у вас характер? - Властный, с оттенком горделивости и едва заметным мистицизмом. - Какая прелесть! А у меня нежность с оттенком невинности и зернышком поэтичности. - Тоже недурно. На сколько дней? - Еще пять. - А у меня полных девять. - Вам везет. - Почему вы так говорите? - Ах, меняться неприятно. - Откажитесь! - Слышите, мамочка, какая решительность! Это замечательно! - Мадам - ваша матушка? Она засмеялась: - Нет, мы зовем ее мамочкой, потому что она вдесь дольше всех. Она дает нам советы, наставляет... Альбер Пенселе придвинулся ближе к дамам, и разговор продолжался так весело и непринужденно, что они даже забыли об обеде. Номер 14 рассказал о своих несчастьях и узнал, что молодую женщину зовут Иолапдой Венсан, что родители ее умерли и что Фостен Вантр спас ее, когда она собиралась броситься в Сену. У нее был приятный овал лица, бледные щеки и большие сине-зеленые глаза, взгляд которых, казалось, освежал. - Я хотела утопиться. Мне было страшно. И вдруг меня схватили за руку. - Какое счастье! - Вы очень любезны. - Нет, я просто эгоистичен. Мимо них прошли двое испытателей в таких же темных халатах, как и у Альбера Пенселе. - Номер 7 сегодня "замкнутый", - сказала Иоланда. - А 12 сегодня последний день "раздражительный, но в глубине души добрый". - Да, жизнь здесь невеселая, - отметил Альбер Пенселе. - Не думайте так, - возразила "мамочка". - У нас небольшой, но очень дружный кружок... И если вы останетесь надолго... - Я останусь надолго, - объявил Альбер Пенселе. И посмотрел на Иоланду с видом монгольского завоевателя, отчего та потупилась. В течение дня Отто Дюпон вызвал все четные номера для демонстрации моделей. В большом зале с нарядными диванчиками устроили сцену, рампу, поставили микрофон. В полумраке зала сидели клиенты, Фостен Вантр со сцены зачитывал характеристики, потом зрители задавали представленному номеру вопросы. Политик, который заказал темперамент Альбера Пенселе, оказался невысоким розовым толстячком с рыжеватым пухом и хитрыми слоновьими глазками. Он был восхищен результатом. - Вы уверены, что на меня это окажет такое же действие? - спросил он профессора. - Абсолютно уверен. Мы только должны будем принять во внимание вашу комплекцию, результат будет аналогичным. - Отлично! Отлично! А скажите-ка мне, номер 14, вы никогда не сомневаетесь в правильности собственного мнения? - Никогда! - отвечал Альбер Пенселе. - А если партийная дисциплина не позволяет до. конца выразить ваши взгляды? - Я все равно их выскажу!.. - Ой-ой-ой! Но это опасно! - Я сменю партийную принадлежность... или создам себе новую партию. - Хорошо. А если вы узнаете, что ваша дама вам не верна?.. Речь идет всего лишь о предположении, вы понимаете? - Я выставлю ее вон. - Ну что же. Видите ли, последнее надо немного ослабить, - вздохнул толстячок, поворачиваясь к Отто Дюпону. - Как пожелаете. Но имейте в виду, что вы в любой момент сможете обратиться к нам за дополнительными поправками. Альбер Пенселе сошел со сцены под одобрительный гул. Какая-то дама даже крикнула ему из глубины зала: - Браво! За кулисами его, не без колкости, поздравили. - Вы понравились. - Вы напрасно так стараетесь. - Еще бы, характер очень выигрышный. Интересно, как бы вы справились с другим. Альберу Пенселе стало противно от всей этой профессиональной зависти, от жалкого кривлянья и он ушел в сад. Иоланда Венсен ждала его на прежнем месте. На этот раз она была одна. - Вот и вы! Как хорошо! - обрадовался он. - Мне необходимо отвлечься от этой глупой комедии. Люди мелочны и недоброжелательны. - Значит, у вас все прошло успешно? - Да, я так полагаю. Ода сложила ладони, и взгляд ее осветился подкупающей преданностью: - Я горжусь вами. Расскажите о ваших впечатлениях. Он сел рядом с ней и во время всего разговора не сводил с нее глаз. Она была трогательно хороша и так хрупка, что невольно хотелось защитить ее, к тому же Альбер Пенселе испытывал непреодолимое желание кому-нибудь покровительствовать. Рядом с этой беззащитной девушкой он чувствовал себя сильнее, мужественнее, ощущал приятную ответственность. Хозяином положения был он. Он положил руку на колено Нолапды. Она вздрогнула и низко опустила голову. Следующие дни Альбер Пенселе с увлечением боролся с мыслями о любви. И вовсе не потому, что влюбленным быть неприятно. Просто он полагал разумным не принимать всерьез свои чувства, чтобы трезвее оценивать их. Очень скоро он понял, что при одпом виде Иоланды самые тяжкие его сомнения рассеиваются. Он думал о ней, мечтал о ней, рисовал в своем воображении сцены страсти, утомлявшие его больше, чем настоящие ласки. Воскресным вечером, за несколько минут до отбоя, он поцеловал ее. Она не сопротивлялась, только тихонько, как зверек, застонала. В сумерках он едва различал ее лицо. Он нашел ее полураскрытые губы по легкому запаху ананаса. Он был опьянен счастьем. На следующий день он встретился с Иоландой только в пять часов вечера. Она четко и решительно шагала по аллейке, которую они избрали для свиданий. Он подошел к ней и взял ее руки в свои. _Но она резко высвободилась и расхохоталась. - Что с вами? - спросил он. - Что? А ничего. Он посмотрел на нее внимательно. Что-то в ней изменилось. Взгляд стал колючим. Иоланда высоко держала голову и смеялась во весь рот, откровенно и даже дерзко. Это поразило его. - Почему я не видел вас утром? - Я была па уколе. Ужас объял душу Альбера Пепселе. - И кто же вы теперь?.. - "Женщина рассудительная, властная, деловая, любящая хорошо поесть". Профессор вполне удовлетворен. Казалось, она радуется новой личине, как радовалась бы новому наряду. Альбер Пенселе рухнул на скамью в полном отчаянии. - Не может быть! - простонал он. - Очаровательное создание, сама нежность, чувствительность, мечтательность, сама поэзия. - Вы можете проститься с ним. - Значит, я должен проститься со своей любовью! - Ну, это другое дело! Начнем с того, что вы - мой тип мужчины. Я только попрошу вас начать отпускать усы и покороче стричь ногти. - Иоланда! Иоланда! Возможно ли. это? - Здесь, в этом доме, все возможно, дорогой мой. Нет ли у вас сигары? Жаль. Я их обожаю. Сядьте ближе. И не устраивайте трагедий. Дайте-ка я вас поцелую. Она наклонилась к нему и раздавила на его губах умелый поцелуй многоопытной женщины. - Уф! Вкусно! - заключила она. Глухой гнев поднимался в Альбере Ненселе. В этом катастрофическом превращении он обвинял Иоланду, как будто оно зависело от нее самой. Он презирал ее за ее радость. - Вы... мужлан! - прошипел ои сквозь зубы, - Но не забывайте: распоряжаюсь я. Я вас согну, я вас уничтожу. Она засмеялась дурацким смехом. - Замолчите, - крикнул он. Рука его поднялась для пощечины. Но он не успел, оплеуха обожгла ему щеку. - Потише, дорогой, - сказала она. И пошла прочь, громко и фальшиво высвистывая какой-то ковбойский мотивчик. После этого происшествия Альбе.р Пенселе прожил несколько тяжких часов. Он оплакивал свою загубленную любовь, испытывал ненависть к профессору, клялся завтра же покинуть лечебницу. Но какое-то непонятное малодушие удержало его. Больше того, ои искал встреч с Иоландой, бродил около женского корпуса, когда она с сигарой в зубах прогуливалась вдоль решетки. Когда он видел ее, ток бежал по его нервам. Он вынужден был признать, что любит ее и сквозь новое обличье. За темпераментом амазонки, который приводил его в отчаяние, за удручавшим его холодным замкнутым лицом притаилось нежное существо, чары которого не рассеялись. Уколы профессора Дюпона изменяли поверхность, но глубинные силы, скрытые уголки души, горячие источники жизни и любви оставались нетронутыми. Альбер Пенселе нашел в себе мужество помириться с Иоландой, терпел ее прихоти, стоически выслушивал несносную болтовню. Он смотрел в глубь нее. Он попытался объяснить ей это. Она ничего не поняла и обозвала его умником. Впрочем, несколько дней спустя регистрационный номер 14 также изменил свое лицо. Сыворотка "мечтательности" в недостаточной концентрации обернулась "анемичностью". Тем временем заказ был аннулирован, и Отто Дюпон не спешил исправлять допущенную ошибку в характере своего испытателя. Иоланда Венсан с неудовольствием встретила это превращение: - Для меня любовь - это сражение, - говорила она. - А как можно сражаться с подобной амебой? - Вы правы, я сам себе противен, - хныкал Альбер Пенселе. - Я - жалкий ничтожный человек! Я вас не достоин. О, если бы у меня хватило мужества покончить с собой!.. Охваченная жалостью, она пыталась вдохнуть в него хоть немного мужества, уверенности. Но не смогла завершить воспитания, так как очень .скоро была обращена в "хорошую хозяйку со склонностью к ханжеству и математическими способностями". С этого дня Альбер Пенселе перестал ее занимать. Он волочился за ней, нашептывал признания, подсовывал под дверь записки. Однажды даже попросил Фостена Вантра заступиться за него. Но на следующий день сам стал "прожигателем жизни, баловнем женщин, увлеченным карточной игрой". Обескураженная и очарованная, Иоланда Венсан пыталась сблизиться с ним. Он обращался с ней высокомерно, бравировал наглостью записного донжуана и предпочитал гоняться за медицинскими сестрами. Он не пропускал ни одной из женщин. Останавливал их, брал за подбородок, говорил бархатным голосом: - Что за глазки!.. Утонуть в них, забыться!.. Но в глубине души его склонность к Иоланде Венсан ничуть не уменьшилась. Эти два существа, чьи характеры менялись невпопад, страдали от возможности лишь случайного и быстро преходящего счастья. Шприц Отто Дюпона с неумолимостью рока вершил их судьбу. От ничтожного укола в ягодицу зависели все радости и огорчения. В редкие часы полной гармонии они оплакивали непрочность своего союза. Находиться рядом, разговаривать, понимать, любить друг друга, как любят они, и знать, что скоро, по воле какого-то одержимого, они снова станут чужими. Жить в вечном страхе перед будущим. Бояться самого себя. Бояться любимой. Ссориться, оскорблять, прощать, удивлять и удивляться и меняться снова и снова. Этот калейдоскоп чуств настолько утомлял их, что они теряли .голову. Они уже больше не говорили: "Люблю тебя", но: "О как я люблю тебя сегодня!", они больше не говорили: "Сделаем это, пойдем туда-то", но "Если ты не очень изменишься, мы сделаем это, пойдем туда-то". Медицинский график был для них сводом надежд и страхов: - Я назначена на двадцать пятое "легкомысленной женщиной, любящей чужих детей". - Как ты думаешь, сможем мы поладить? Она смотрела на него с глубокой грустью: - Боюсь, что нет, Альбер. Он бежал к Фостену Вантру, умолял хоть немного отсрочить укол и привить Иолапде характер, более соответствующий его собственному. Все напрасно. Коллеги Альбера Пенселе сочувствовали влюбленной парочке. "Чета хамелеонов", как называл их номер 13, служила извечной темой всех разговоров. Альбер Пенселе попытался использовать эту популярность, чтобы поднять мятеж испытателей против профессора Дюпона. Но его не поддержали. Как и следовало ожидать, заговорщикам не хватало последовательности в мыслях. Иоланда, со своей стороны, просила о помощи мамочку. - Ах, лишь бы я завтра по-прежнему любила его! - повторяла она. - Будущее в руках профессора, - качала головой мамочка. К концу сентября истерзанные влюбленные приняли решение уволиться. Они отправились к Отто Дюпону, объяснили ему причину и извинились за то, что не могут полностью отбыть двухгодичный срок, предусмотренный контрактом. Отто Дюпон не только великодушно простил им неустойку, но обещал даже маленькую пенсию на первые три года их семейной жизни. Последний укол вернул им исходные характеры. Они приняли его с благоговением. Через месяц они поженились и сняли двухкомнатную квартиру у Итальянских ворот. Первое время их брак был безоблачным. Молодым с трудом верилось, что они наконец вместе. Засыпать и просыпаться рядом с тем же самым человеком! Знать, уходя, что по возвращении тебя ждет то же лицо, те же слова, а в возможных недоразумениях виноват ты сам и никто иной! - Мне кажется, я грежу! - шептала Иоланда. Альбер подносил к губам ее пальцы: - Как хорошо надеяться, верить, строить планы! Помнишь твои смешные выходки амазонки? - Смешные? Вовсе нет. Вот ты в роли потасканного донжуана! Они смеялись над прошедшими горестями. Как-то в воскресенье они решились нанести дружеский визит профессору Дюпону. Они вернулись чуть погрустневшими и слегка встревоженными. - Ты заметил, к корпусу испытателей пристроили еще одно крыло, с женской стороны?.. - И уменьшили сад... - Нет, это он нам раньше казался большим... Дни шли за днями, и Альбер Пенселе становился задумчивым, молчаливым, нервным. Иоланда отказывалась выходить из дому и проводила в кресле перед окном целые дни, смотрела в дождь на проезжающие машины. Он поднимался, подходил к ней, целовал в лоб и шел, волоча ноги, в свой угол. Вызванивали время часы. - Что будем делать вечером, дорогая? - Что хочешь, дорогой. Альбер Пенселе вынужден был сознаться, что с женой ему смертельно скучно. И ей пришлось признать, что характеру ее мужа не достает. неожиданности. Все тот же мужчина, та же женщина. Они вспоминали о клиническом прошлом, когда всякая встреча несла в себе непредвиденное. Этот разгул фантазии плохо подготовил их к настоящему. Теперь уже нпчего не могло произойти, ни мучительного, ни восхитительного. Ад монотонности и благополучия. Альбер Пенселе завел себе любовницу в страшной тайне от жены. Иоланда завела себе любовника. Но обе эти связи оказались недолговечными. В тоске и раскаянии они вернулись друг к другу. Они исповедовались: - Я изменила тебе, дорогой. - И я изменил тебе, дорогая. Они были очень бледны. Морща лоб, Альбер Пенселе хмуро оправдывался: -Видишь ли, раньше я изменял тебе с тобой самой. От недели к неделе ты была и ты и другая, и я был и я и не я... - О, как я тебя понимаю! - Я боялся потерять тебя. Но теряя тебя, я всякий раз необъяснимо обретал тебя в другой. Ты была явной и ускользающей. Ты мне и принадлежала и нот. - Помнишь, когда я сказала тебе: "Для меня любовь-это сражение!"? Ты был жалким раздавленным человечишкой. О, как бы я хотела, чтобы ты снова стал им. - А я бы хотел, чтобы ты опять превратилась в карикатурный синий чулок с математическими способностями. - О, Альбер! Альбер! Как много мы потеряли! Она заплакала: - Всю жизнь, - горько жаловалась она, - ты будешь - ты, а я - я! Это невыносимо, правда? Стирая ее слезы ласковыми поцелуями, он шептал: - О да, Иоланда! Это нестерпимо! Нестерпимо! На следующий день Альбер Пенселе с супругой вернулись на службу к профессору Отто Дюпону.
Интересно даже, почему можно полгода пропадать, потом появиться:
-Уль, в первом профиле клана Левеллин стояли способности к ... или ..? или -А вот был у меня три года назад персонаж ..., мне бы его профиль.. или -Ты не знаешь, за ... кто отыгрывает?
Воображение так и рисует за каждым вопросом такое.. сосредоточенное лицо. Да пень с ним, что не здороваются и им вообще ничего не интересно, плевать, что проект мертв именно потому, что никому не нужен, десять раз растереть на то, что все давно расползлись по другим форумам, но почему не поздороваться?
И ты, зараза, сама в этом виновата. Нельзя быть Мастером и Человеком. Вот нельзя и все. Нельзя убрать человеческое, но оставить уважение.. минимальное, к себе... Нельзя что-то делать для Них, потому что все вообще воспринимается как должное и вопрос вызывает лишь то, почему ты не снимаешь с себя последние портки.. Для Них. Перекинула все старые профили? Ну, спасибо... (400 штучек, руками, ага) Правила выложила? Ну, очень ценно, молодец...
Потому что перестав быть для Них человеком, Мастером ты не стала... И юзают (именно это слово) тебя как телефонный справочник... Берут с полки и юзают. Хоть ты в инвизе, хоть не играй, вообще не показывайся, - Эти - протянут руки, возьмут с полки книжечку и уставятся, - А какой там у Рода номер аси?
Это не должно быть обидно (я же ими тоже не интересуюсь, да? все честно), но почему же, черт возьми, меня так убивает каждая такая... юзка, не скажу другого слова...
Есть же почему-то другие люди в моем контакт-листе. Именно люди... Мало, но есть... Штук пять.. А контактов (по "Мастерским" обязкам) больше четырехсот...
Обидно...
п.с. Я не знаю, как с этим бороться... видимо, переберусь на старый номер, или.. не знаю... НАУЧИТЕ ГОВОРИТЬ НЕТ!!!
Это только я могу, отмывая унитаз, так трудолюбиво взбить в нем пену, что при попытках спустить воду она начанает выползать на пол.
И что теперь с этим сделать? (Вариант "ждать" не предлагать - она заново сбивается в процессе слива и выплескивается вовне.. не говоря уже о том, что вид плюющегося пеной унитаза разрушает мою хрупкую психику)
@музыка:
ФЗ. А что? Как раз оочень органично выходит...
плюсы Хочу, очень хочу на ХИ. Это - интересное мне место и время. Хочу Зеленолесье. Хочу Казань (отдельно совершенно) + игра с 4-9 августа намного проще чем ... Готовиться тоже намного легче.. и часть антуража уже имеется. Да и народ я немного уже посовращала.. вроде как не одна еду...
Минусы: поселение в 50-60 человек, это всегда тихий ужас (всегда для меня) - потому что это табор или жесткая дисциплина. А еще это топла. И, однозначно, снова быть оппозицией. Вероятность Трендуильного Трандуила близка к нулю (просто потому, что он не будет с верными интонациями говорить"Дииивный народ, прекраасный народ").
Ренессанс:
плюсы: Маленькая и всоя локация, фраза "Мне не хотелось бы видеть на "Ренессансе" частый на играх неглубоко-формальный отыгрыш католицизма. У нас-то игра не на отыгрыш и не на выигрыш, а на погружение. Церковь вообще и церковь 1493 года в особенности несет богатейший пласт идей и ощущений, играбельных в высшей степени. Кроме того, католическое сознание конца XV века коренным образом отличается от среднего сегодняшнего игроцкого сознания. " покупает меня целиком и с потрохами. Знакомые (немного) люди и места. Начали уже готовиться. И МГ, на игру которой я уже два раза хотела. минусы: Под это нужна вся неделя. Мастер пока не особо отвечает. Куда впрячь монастырь сюжетно, я не понимаю (ну да, работа при госпитале, хождение по богомольным дамам, подаяние - но это как максимум). И строиться придется самим. При этом нас (пока) двое...
Если ехать на Монастырь, нужно будет готовиться очень неслабо. И, в основном, мозгами. Потяну я? Или лучше сразу решить - отдыхаем на ХИ. Именно отдыхаем, потому что 90% мозгового загруза уже в голове и подготовка сведется к внешним связям и антуражу.
И та игра и эта - шанс. Шанс на прорыв, но и риск. Риск, что МГ не справится (ХИ) и что наши ожидания будут связаны с прошлой Хишкой. Риск, что религия (в том, что я от нее хочу) обвалится в очередной раз и..
Я очень хочу адекватных эльфов, но я очень хочу хорошую религию.. Неадекватная религия убьет меня больше, чем гоблиноидные эльфы...
Принимаются мнения: ЧТО ДЕЛАТЬ? (Кто виноват - знаю и так)
p.s. Похищенный
Там, средь лесов зелёных, В болотистой глуши, Где, кроме цапель сонных, Не встретишь ни души, - Там у нас на островке Есть в укромном тайнике Две корзины Красной краденой малины. О дитя, иди скорей В край озёр и камышей За прекрасной феей вслед - Ибо в мире столько горя что другой дороги нет.
Там, где под светом лунным Волнуется прибой, По отмелям и дюнам, Где берег голубой, Мы кружимся, танцуя Под музыку ночную Воздушною толпой; Под луною колдовской Мы парим в волнах эфира - В час, когда тревоги мира Отравляют сон людской. О дитя, иди скорей В край озёр и камышей За прекрасной феей вслед - Ибо в мире столько горя что другой дороги нет.
Там, где с вершины горной, Звеня, бежит вода, И в заводи озёрной Купается звезда, Мы дремлющей форели На ушко, еле-еле, Нашёптываем сны, Шатром сплетаем лозы - И с веток бузины Отряхиваем слёзы. О дитя, иди скорей В край озёр и камышей За прекрасной феей вслед - Ибо в мире столько горя что другой дороги нет.
И он уходит с нами, счастливый и немой, Прозрачными глазами Вбирая блеск ночной. Он больше не услышит, Как дождь стучит по крыше, Как чайник на плите Бормочет сам с собою, Как мышь скребется в темноте За сундуком с крупою. Он уходит всё скорей В край озёр и камышей За прекрасной феей вслед - Ибо в мире столько горя что другой дороги нет.
На Великое Зеленолесье наползает туман страха и отчаянья. Неведомые ужасы поджидают одинокого путника в ночном лесу. Все говорит о том, что возвращается исконный властитель темных народов – Саурон.
Игра проводится по Второй эпохе Средиземья, а именно 3420 год.
Данное время ознаменовано такими великими событиями как: падением Нуменора, расцветом людских королевств Арнора и Гондора и возвышением Темного Владыки.
Эта эпоха в истории Средиземья весьма богата на противоборства сил Света и Тьмы!
На этой игре мы рассматриваем как первоисточник произведения Толкина «Властелин Колец» и «Сильмариллион», при этом мы сознательно уходим от некоторых положений для повышения играбельности проекта. В рамках настоящей игры для нас первичен дух, а не буква, поэтому на нашей игре возможны различные допущения: хронологические, географические и пр., не противоречащие, по нашему мнению, общей картине мира. Общие сроки проведения мероприятия с 1 по 9 августа 2009 года на территории Республики Марий-Эл.
Мастера принимают заявки до 1 июня до этого срока еще можно согласовать свои роли и видение игры. Далее возможно только пополнение уже существующих команд (по согласованию с капитаном) и игра в рамках, строго определенных мастерами. Все разработки правил будут регулярно публиковаться. До 1 июня игроки могут вносить свои замечания и предложения.
Need a help! Москва. Срочно. Нам дистанционно как-то надо прямо сейчас пристраивать Владовского кота. В тонкости происходящего песца, жилищного вопроса вдаваться не буду, но пока нам просто нереально приехать в Москву, коту там негде жить, а чтобы коту приехать к нам, нужно около месяца делать ветсправку. С нынешнего места жительства его нежданно и без объявления войны нам возвращают. Фактически в никуда. Готовы мы к такому повороту событий не были (идиоты). На решение проблемы у нас несколько дней, за которые приехать и взять-пристроить животинку мы тупо не успеваем. Кот некастрированный - если это проблема - деньги за операцию мы переведем. Клинику где его касрировать - мы найдем. Я не знаю получится ли его пристроить на время или придется отдавать навсегда, если на время не возьмут. Все возможные варианты родных исчерпаны. Кросспост привествуется всячески.
ХИ-2009 Уважаемые господа игроки, с удивлением пришлось признать, что никто в 2009-м году не заявил Хоббитские Игрища. Как людям, которым это не безразлично, для нас подобное положение дел является возмутительным. Проведение ХИ это традиция, это как Новый Год и поэтому, календарь без ХИ для нас является чем-то вроде календаря без Нового года. Итак, мастерская группа "Кречет" (г. Йошкар-Ола) имеет честь представить Вашему вниманию ХИ-2009. Срок проведения - первая декада августа Полигон - в Республике Марий Эл Основная информация по игре будет представлена на официальном сайте ХИ 2009, который начнет работу не позднее 25 января. [email protected] - наш почтовый ящик.
В этот раз маньяку Феофилу попался трудный мальчик. Мальчик не хотел ничего, откровенно смеялся в лицо Феофилу и не хотел уходить со двора. - У меня игровая приставка там есть... Плейстэйшн. – нудил Феофил - Сходи поиграй, раз есть. В супер-марио. – смеялся мальчик – Не буду я с таким старьем играть. - Конфеты там разные есть. Много. Драже. И шоколадные. И леденцы. – не сдавался Феофил. - За зубы не боишься? – смеялся мальчик – Ты ж и мяса в дом купи. Котлеток всяких, вырезку.. - Велосипед! – выдохнул Феофил. - Какой! – выдохнул мальчик - Минск! Большой! – попытался ошеломить Феофил - Лох! – не ошеломился мальчик и продолжил смеяться – У меня – Унивега Альпина. Карбон. - Телевизор и мультики! – сменил направление Феофил - Не позорься. – отрезал мальчик. - Ну ты скажи, скажи... Чего у тебя нет? – сменил тактику Феофил – У меня дома это есть. - Все у меня есть, все. – вновь засмеялся мальчик – А если нет – будет. - Прям все-все? – не поверил Феофил. - Все-все. – заверил мальчик – У меня Тварь есть. - Как тебе не стыдно! – возмутился Феофил – Твоя мама знает какие ты слова говоришь? - Не твое дело. – отрезал мальчик – Тварь – она и есть Тварь. Как ее еще называть? - Фу! Какой ты плохой! – поцыкал зубом Феофил – Уйду я от тебя. Мороженого поем. - Хочешь мороженого? – безо всяко надежды забросил маньяк удочку в последний раз. - Мороженого... – протянул мальчик – Мороженого хорошо бы... - Так пошли! – засуетился Феофил – Вот там есть.. За углом прямо. - Не надо никуда идти. – сказал мальчик – Сейчас мороженое будет здесь. - Прилетит к нам волшебник? – снисходительно захихикал Феофил – В голубом вертолете? - Тварь принесет. Говорю же – Тварь у меня есть. – объяснил мальчик. - И где она? – не понял Феофил. - Не знаю. – пожал плечами мальчик – Сейчас позову. Мальчик достал из кармана свисток и подул в него. Свиста не последовало. - Не работает твой свисток. – сказал Феофил – Я могу дома его починить, кстати. - Работает. – ответил мальчик – Просто свиста не слышно. - И где твоя Тварь? – скептично спросил Феофил. - За спиной у тебя. – ответил мальчик – Только не ори, пожалуйста. Феофил вдруг почувствовал, что кто-то дышит ему в спину. По рукам и ногам с топотом пробежалось две дивизии специально выученных беговых мурашек. Медленно, на ватных ногах он обернулся и... Это действительно была Тварь. Что-то аморфное, изначально мерзкое смотрело на Феофила парой десятков глаз и.. И Феофил закричал. - Говорю же, не ори! – сказал мальчик и похлопал Тварь по одному из бугорков вокруг морды, которая занимала добрую половину поверхности Твари – Она добрая. Феофил захлопнул рот и, содрогаясь от отвращения смотрел как Тварь прихрюкивает и пытается лизнуть руку мальчика фиолетовым пучком языков. - Ну все, все.. – осадил мальчик Тварь – Мороженого принесешь? Мне Гранд Опуленс Санда как обычно. - Ты какое будешь? – спросил мальчик у Феофила. - П.. Пломбир. – прозаикался Феофил, которому совсем не хотелось мороженого. - Я ж говорю – лох. – сурово отозвался мальчик – И ему пломбира. И быстро. Феофилу очень захотелось закричать, при виде того как послойно исчезает тварь. И пока не исчез дергающийся фиолетовый пучок языков, Феофил был занят борьбой с желанием заорать и убежать со двора. - Успокойся, а. – спокойно сказал мальчик – Ушла она. Минут через пять придет. - Кто это, а? – дрожащим голосом спросил Феофил. - Тварь это. – пояснил мальчик. - Я понял. Я спрашиваю – кто это? В смысле – животное или растение? - А я знаю? – пожал плечами мальчик – Животное вроде. Хотя, конечно, может и растение. Просто животным прикидывается. А какая разница, а? - Ну.. Я не знаю.. – разницы в принципе не было никакой – Может и гриб вообще. Или микроб большой. С фиолетовыми языками. И... А сколько у нее зубов вообще? Мне показалось – много очень.. - Не знаю. Рядов 15, наверное. – ответил мальчик – И те,что снаружи – тоже зубы, кстати. Она двусторонняяя. - А? – не понял Феофил – Как двусторонняя? - Вот так. Я как-то видел как она вывернулась. Из пасти так – оооп и полезло. Хлоп и такая же. Только не розовая с фиолетовыми языками, а фиолетовая с розовыми. Вот вернется – попрошу ее показать. - Не... Не надо. – сдержал рвотные позывы Феофил, обладающий хорошей фантазией – А откуда она? - А я знаю? Шел себе, смотрю – свисток. Свистнул – она и появилась. Ух я и орал тогда... - Представляю. – понимающе кивнул Феофил – И что? - И ничего. Желания выполняет. - А как ты догадался, что выполняет? - Она сама сказала. - Так она еще и говорит? – удивился Феофил. - Ага. Хриипло так. Страшно. – ответил мальчик – Я попросил, чтоб молчала при мне. Боюсь очень. - Джин! – осенило Феофила. - Неа. Джин как облако ваты выглядит. – возразил мальчик. - А ты откуда знаешь? У тебя и джин есть? - Неа. Мне Тварь сказала. Я ей верю. Она мне не врет. И слушается меня. - Почему? – задал Феофил совсем уж глупый вопрос. - У меня ж свисток. – хмыкнул мальчик. - А покажи – что за свисток? – попросил Феофил. - Вот. – мальчишка протянул на ладони обычный пластмассовый свисток – На посмотри. Феофил взял свисток в руку. Свисток ничем не отличался от своих собратьев, которые продавались в любом спортмагазине. И вдруг Феофил понял, что это самый великий в его жизни шанс. Он крепко зажал свисток в руке и побежал со двора. Феофил мчался по улицам, ловко проскакивая между шарахающимися от него прохожими. Он бежал, а в висках его стучало «Мое!! Все мое!!!». Задыхаясь он добежал до своей квартиры, запер двери и свистнул в свисток. - Да ты спринтер. – раздалось за спиной низкое и страшное рычание – Такую дистанцию за 15 минут – это сильно. Феофил мысленно приготовился, повернулся и все равно заорал. - Чего орешь, дурак? – спросила Тварь – Мороженое возьми вот. И ешь. - Где? – спросил Феофил. - Под ноги смотри. – рыкнула Тварь. У ног действительно стоял стаканчик пломбира. Феофил взял мороженое, лизнул его и затараторил: - Значит так. Мне сейчас надо... - Тебе сейчас надо доесть пломбир. – сказал Тварь. - Ты меня слушай! – прикрикнул Феофил – Перво-наперво мне надо.. - Доесть мороженое! – рыкнула тварь так, что Феофил аж присел от страха. - Ну хорошо, хорошо... – начал откусывать большими кусками мороженое Феофил – А потом, когда я доем... - А потом у тебя нету. – вроде даже как-то сочувственно прорычала Тварь – Никакого потом. Есть, но очень короткое и незавидное. - Ты должна меня слушать! – перестал есть мороженое Феофил. - Кто тебе сказал? – рычание получилось каким-то мирным и даже усталым. - Я.. Я.. А его ты почему слушала? А? Пацана-то? – взвизгнул Феофил. - Нравится он мне – вот и слушаю. – сказала Тварь – Ты мороженое ешь. А то оно все равно растает и все начнется. А так – хоть мороженого поешь. - А я? – всхлипнул Феофил - А ты не нравишься. У детей свистки воруешь. – сказала Тварь – Доедай – мало осталось уже. - Я.... Я... У меня свисток!! – закричал Феофил и запихал остаток мороженого в рот. - Можешь свистнуть на прощанье! – придвинулась Тварь к Феофилу. И кричащий Феофил в последний момент понял, что Тварь сейчас будет выворачиваться вокруг него.
14:09:54 Priya: *в трактир вошла девушка,в черном плаще с капюшоном,капюшон был накинут на голову,сняла капюшон и распустила свои золотистые длинные волосы*Добрый день 14:11:32 Priya: *сняла плащ осмотрелась, кто есь в помещении прошла к свободному столику,отодвинула стул и присела* 14:13:50 Priya: *Сегодня она была более весёлой чем преждне* 14:21:16 Priya: *Необращая на него внимания,чтобы оставаться спокойной и думать о свём,взела небольшое кончиков волос и начала перебирать* 14:37:50 Priya: *прислушиваясь к разговору ,но так чтобы никто этого не заметил* 14:42:17 Priya: *подумала просебя и прошептала пора идти,встала запляла волосы в косичку надела плащ,но наголову капюшон ненакинула,и пошла к выходу и нечего несказав* 14:44:19 Priya: *покинув таверену и пошла к месту где была назначена встреча* 14:44:44 Рик Кастелла: /о Боги./
14:32:29 Арагорн: Рохирим: \\по моему ты переиграл в Обливион\\ 14:32:55 Рохирим: за них выступают айлейды и много других 14:34:09 Рохирим: Арагорн: эльфы предали нас и изгнали меня из их города читать дальше14:34:27 Рохирим: похоже надежда на нас 14:34:49 Арагорн: Рохирим: слушай играй по моим правилам или не заходи сюда 14:35:04 Рохирим: эльфов паробатили 14:35:30 Арагорн: Удаление участника Рохирим 14:35:54 Арагорн: Surero: Ты то бредитиь не будешь я надеюсь)) 14:36:25 Surero: Нет..я вменяемый..и канон предпочитаю *ухмылкой* 14:36:49 САУРОН: ХАХАХА ЖАЛКИЕ ЛЮДИШКИ 14:36:58 Арагорн: САУРОН: Тебя то что в Минас Тирит занесло? 14:37:17 САУРОН: хельмова падь уничтожена хахаха 14:37:32 Surero: И не людишки тоже...*усмешливо*... 14:37:54 Арагорн: САУРОН: Кольца то нет, так что ты Очко Тьмы 14:37:54 Surero: А это он же..*плечами пожав* и вовсе не Артано Аннатар 14:38:24 САУРОН: ВЫ ВСЕ ПАДЁТЕ У ВАС ТОЛЬКО ДВОЕ армия ВПЕРЁД 14:38:43 Арагорн: Удаление участника САУРОН 14:39:03 Арагорн: Surero: Перегруппируйся в кого нить из моих друзей? 14:39:32 Surero: И что будет? ...*покосившись задумчиво* ... 14:40:10 10.000 АРМИЯ: С них достаточно огонь по минас терит 14:40:42 10.000 АРМИЯ: минас терит падёт хахахахаха 14:40:44 Арагорн: 10.000 АРМИЯ: *выстрелы из катапульт снесли 2000* 14:41:00 Surero: *Где-то вдалеке, где был "минас терит" был открыт огонь... Городу Солнца было пофиг...великая вещь правописание* 14:41:04 Арагорн: Surero: Будет войнушкО))) 14:41:08 10.000 АРМИЯ: чёрт где саурон 14:41:48 10.000 АРМИЯ: ТАРАН 14:42:04 10.000 АРМИЯ: башни на стну 14:42:34 Арагорн: 10.000 АРМИЯ: *упёрся в ворота* Хрен вы пройдёте козлы уродливые! 14:42:58 10.000 АРМИЯ: отряд урк хай 1 выдвегаемся на левый фланг 14:43:16 Ainalcar: Арагорн: Ну что же..командуй, Мой Капитан..*пока просто за плечом стоя..и совсершенно не лезет куда не посылают* 14:43:20 Арагорн: Лучники на стены! 14:43:59 10.000 АРМИЯ: *правый фланг прорвал северную башню * 14:44:21 Арагорн: Ainalcar: Лезь на стены, заряди катапульты а затем возглавь мечников у башни! 14:44:25 10.000 АРМИЯ: ГОБЛИНЫ КАТАПУЛЬТА 14:44:51 Арагорн: Леголас: Леголас, на стену с лучниками! 14:44:56 10.000 АРМИЯ: ААААААААА ВПЕРЁД УБИВАЙТЕ УБЛЮДКОВ 14:45:12 Леголас: Эх вы протвные. *Сказал леголас стреляя сразу тремя стрелами со стены, и приканчивая ополчение катапульты* 14:45:31 90.000 АРМИЯ: АААА ЧЁРТ ЛУЧНИКИ 14:45:47 Ainalcar: *Только и мелькнул черный с серебром плащ..уносясь распоряжения отдавать..стены ощетинились щитами, ..с орудий полетели ками..довольно прицельно* 14:45:58 90.000 АРМИЯ: ХАХАХА НЕЧТОЖЕСТВО
14:45:58 90.000 АРМИЯ: ХАХАХА НЕЧТОЖЕСТВО 14:46:19 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: *выбежал за пределы крепости убивая орка за орком* 14:46:29 90.000 АРМИЯ: ЭЛИТА ВПЕРЁД БЕСПРИКОСЛОВНА 14:47:05 Ainalcar: Аран сошел с ума..*кратким приказо, отправляя отряд следом на прикрытие*
14:47:08 Леголас: Вёт вам, вёт-вам. *Прикрывает своего друга, стрелами, и вот орков тристо потхватывали в себе стрелы, и залп лучников, и орков уносит с моста* 14:47:22 90.000 АРМИЯ: *СХВАТИЛИ АРАГОРНА В БАШНЮ 14:48:02 Ainalcar: 90.000 АРМИЯ: *В лоб удар щитового строя, с песней и.. фиг тут кого захватишь*
14:48:05 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: *вырвался ударив кинжалом* 14:48:20 90.000 АРМИЯ: Арагорн: ТАК СТОЙ ЗДЕСЬ И БЕЗ ГЛУПОСТЕЙ 14:49:08 Леголас: *Быстрый затяг из косяка, сделаный из редких трав, и вот опять хэдшоты оркам с иного лука* /Ребят я веселиться/ 14:49:15 90.000 АРМИЯ: Ainalcar: *ЕГО ЩИТ РАЗДРОБЛЕН МОШЬНОЙ БАЛЛИСТОЙ* 14:49:54 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: *снёс голову самому говорлимому* 14:50:01 90.000 АРМИЯ: АААААААА 14:50:11 Ainalcar: *Один щит не в счет, мы же оперируем орядами? -Сомкнутый строй не хуже хирда держит удар*
14:50:44 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: Эй, орки! Выставите против меня своего лучшего бойца! Бой один на один! 14:50:51 Леголас: *В голове главного орка уже 33 стерлы, леголаса колбасит уже, и вот он со скоростью пулемёта стреляет по отрядам* 14:51:14 90.000 АРМИЯ: Арагорн: *ОТЛИТЕЛ ЗА ПРЕДЕЛ БАШНИ ОТ МОЩНОГО УДАРА ТРОЛЛЯ 14:51:30 Ainalcar: *жеваной бумажкой... щитовики отступили в башню...*
14:52:09 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: *отпрыгнул в сторону* Не! Давайте хотя бы урук-хая!! 14:52:21 90.000 АРМИЯ: Леголас: *ПОБЕЖАЛ В БАШНЮ ОТ СТРАХА ЧТО СЗАДИ ОТАКУЮТ 4 ТРОЛЯ* 14:52:47 90.000 АРМИЯ: хахаха 14:52:51 Арагорн: Ainalcar: Идите к главной башне! 14:54:13 Леголас: 90.000 АРМИЯ: *Дал каждому тролю по косечку, и вот их убило)* 14:54:16 90.000 АРМИЯ: ИДИОТЫ ПОКА ВЫ ВОЕВАЛИ ЗДЕСЬ С МОИМ МАЛЕНЬКИМ ОТРЯДОМ А В ГЛАВНОЙ БАШНЕ ЧЕРЕЗ ПРОРЫТЫЙ КАНАЛ УЖЕ СИДИТ ВСЯ МОЯ АРМИЯ 14:54:36 Ainalcar: *Там и... стоят.. спокойно и молча* 14:54:41 Саша БЕЛЫЙ: КАКАЯ БИТВА НАРОД? 14:55:13 90.000 АРМИЯ: Саша БЕЛЫЙ: НА НЕГО ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ ВОЙСКО 14:55:14 Ainalcar: 90.000 АРМИЯ: (Хорошо когда канона не знаешь *задумчиво* Минас-Тирит высечен в скале..*лааасково так*) 14:55:23 Арагорн: 90.000 АРМИЯ: *МЕТЕОРИТНЫЙ ДОЖДЬ УБИЛ ВСЕХ ТРОЛЛЕЙ И ГОБЛИНОВ ОСТАВИВ ТОЛЬКО 10 ВОИНОВ* 14:55:42 Арагорн: Удаление участника 90.000 АРМИЯ 14:56:01 Арагорн: Удаление участника 80.000 АРМИЯ 14:56:18 Саша БЕЛЫЙ: Арагорн: БИТВА ИЗ " ИЛИ ! ЧАСТИ? 14:56:29 Саша БЕЛЫЙ: Арагорн: БИТВА ИЗ 1 ИЛИ 2 ЧАСТИ? 14:57:07 Арагорн: Саша БЕЛЫЙ: Да эт и не битва) 14:57:29 Арагорн: Саша БЕЛЫЙ: Тем более что битва в Минас-Тирит была в третьей части
15:15:40 Саша БЕЛЫЙ: Арагорн: ваще сильно ВК увлекаешся? 15:16:07 Арагорн: Саша БЕЛЫЙ: есть немного 15:17:51 Саша БЕЛЫЙ: Арагорн: я щас читаю за несколько тысяч лет до всего этого: как появился Саурон ну ивсе остальные 15:18:13 Арагорн: Саша БЕЛЫЙ: Ясна 15:19:42 Surero: Сильмариллион называется..*со вздохом* 15:20:04 Саша БЕЛЫЙ: Арагорн: Типа был злой бог Мелькор, Саурон стал его учеником ну и так далее
16:36:47 Мусик: Aehst: /*избил* Аэст, с наступающим тебя! Чтоб твоя кожа не поблекла под жгучами лучами невежества и глупости! А, что там, оставайся таким же загорелым!/